И зачем я только ввязался в этот проект! — восклицает 23-летний Павел. — Думал показать себя начальству с лучшей стороны, а теперь едва справляюсь».
«Я должен был сразу понять: тут что-то нечисто», — горюет 45-летний Иван, вспоминая, как продал квартиру, чтобы участвовать вместе с партнерами в бизнесе, который вскоре прогорел, оставив его с долгами.
«Я предупреждала, что она совершает фатальную ошибку!» — сердится 55-летняя Елена, чья дочь вышла замуж за конголезца, несмотря на протесты членов семьи.
«Даже не знаю, чем я думала, когда заводила эту собаку!» — ругает себя 28-летняя Алла: взяла щенка, чтоб порадовать детей, а он вырос в кусачего пса, с которым никто в семье не справляется.
Как получается, что мы принимаем неверные решения и терпим неудачи? Дело в нас или в обстоятельствах? И действительно ли то, что мы считаем ошибкой, — ошибка?
Непростая жизнь
Начнем с того, что мы — сложно организованные существа. «У многих животных к моменту появления на свет уже есть программа: как искать еду, с кем размножаться. А у человека нет, — замечает психотерапевт Карина Карамян, — основная часть нейронных связей у нас в мозгу развивается после рождения. Наше поведение определяется преимущественно не инстинктами, а опытом, который мы приобретаем в течение всей жизни».
То, что совершенно правильно с одной из позиций, может казаться катастрофически неверным с другой
Общество, культура, традиции родительской семьи, собственные мысли, желания, ценности — все это сложно переплетается в психике. И у каждой из этих инстанций свои правила насчет того, «что такое хорошо и что такое плохо», и свои требования.
«Поэтому они часто приходят в противоречие, — продолжает Карина Карамян. — Вспомним подростковый возраст: физиология заставляла нас остро переживать свою телесность, интересоваться вопросами сексуальности. С точки зрения биологии мы становились взрослой особью, ориентированной на размножение, а с точки зрения социума оставались детьми, которые должны слушаться старших и учиться».
То, что совершенно правильно с одной из позиций, может казаться катастрофически неверным с другой.
Критерий оценки
У представителей разных поколений, культур и субкультур разные правила поведения. Даже политики, подчиняющиеся дипломатическому протоколу, ведут себя по-разному: например, во время официального визита к королю Саудовской Аравии Ангела Меркель не стала покрывать голову, а Валентина Матвиенко в той же ситуации надела платок. У каждой нашлись как сторонники, так и критики.
Нас могут осуждать не только носители ценностей, отличных от наших, но и мы сами: ведь мы осмысляем свои поступки и можем смотреть на них сквозь призму разных установок. «Ошибка» — субъективное суждение в случаях, когда дело не касается математических примеров и других систем, в которых есть четкие правила. Мы знаем, что безбилетный проезд в общественном транспорте — нарушение, и в правилах обозначен размер штрафа за него. Но было ли ошибкой поступить в компанию, из которой пришлось уволиться со скандалом полгода спустя?
Решение казалось верным в той ситуации, в которой оно было принято, а судим мы его в свете нового опыта
«Я обнаружила, что на новой работе приняты бесконечные многочасовые планерки, которые никак не помогали делу, — вспоминает 32-летняя Евгения. — Когда я предложила ограничить время обсуждений, это было воспринято как покушение на авторитет руководителя, у меня начались неприятности. Если бы я могла предположить, что так случится, я бы ни за что туда не пошла, несмотря на высокую зарплату».
Если бы знать заранее! Но в том-то и дело, что мы не знаем. «Спустя некоторое время мы начинаем считать ошибочными те действия, что не принесли результатов на которые мы рассчитывали, — поясняет Карина Карамян. — Решение казалось верным в той ситуации, в которой оно было принято, а судим мы его в свете нового опыта, появившегося уже потом».
Мера ответственности
Последствия некоторых действий в самом деле бывают тяжелыми. «Мужчина увлекся молодой подругой, жена узнала, ушла от него, встретила другого человека. А его роман не сложился, он чувствует, что любит семью и потерял что-то дорогое… Семья эмигрировала в другую страну, а жить там не могут, дети не хотят учить язык, спрашивают, когда домой… Хирург при операции задел лицевой нерв, обрек пациента на страдания, — приводит примеры из практики гештальт-терапевт Виктория Дубинская и продолжает: — Такие ошибки мы можем переживать на глубочайшем уровне совести.
Они нас учат смирению и очищают душу от высокомерия и ощущения всемогущества. Как жить дальше? Можем ли мы что-то сделать, или единственное, что нам доступно, — оставить проступок в прошлом, понять себя, а может, даже простить. Я перефразирую известное выражение: у каждого взрослого человека, который не прятался от жизни, есть свое небольшое кладбище. Там неудавшиеся отношения, обиженные друзья, забытые важные дела, несдержанные обещания, неблагодарность, безответственность и разное другое».
Простить себя — задача не из легких. Многие «грызут себя» даже за то, что кто-то другой счел бы мелочью, не говоря уже о серьезных проступках. И если в официальной юриспруденции есть мера наказания, способ искупить вину, то в своей внутренней реальности мы можем быть невероятно жестокими и присудить себя к пожизненному заключению в страдании.
Мера ответственности
«Ощущение вины может быть очень сильным и деструктивным, — считает Карина Карамян, — но связано оно не с объективной реальностью, а с отношением к ошибкам, которое мы усвоили в детстве». Четырехлетняя девочка разбила любимую мамину вазу. «Ты что, нарочно?!» — кричит рассерженная мать, забывая, что ребенок еще не очень хорошо владеет телом, его движения недостаточно скоординированны, чтобы избежать столкновения с шаткой этажеркой, на которой ваза стояла, и что это на самом-то деле мамина задача — поставить вазу вне досягаемости.
«Как тебе не стыдно так делать», «как ты мог так поступить» — в детском саду или в школе, а иногда и в семье старшие стыдят ребенка, унижают и наказывают за промахи. «Вся образовательная система построена на тестировании и оценке количества ошибок, — подчеркивает Виктория Дубинская. — В нашем менталитете ошибка — противоположность правильному, верному».
Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель
Усвоив такое отношение, во взрослом возрасте мы начинаем сами себя стыдить, рассматривая свои действия как катастрофические и неприемлемые. Но возможно и другое отношение.
«Однажды я познакомилась с носителем культуры североамериканских индейцев, и он был поражен нашей к себе требовательностью, — рассказывает Виктория Дубинская. — Он сказал: «У нас к ошибкам относятся уважительно. Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель».
Не требуя совершенства
«Я твердила себе, что должна была сразу заметить тревожные сигналы, — рассказывает 29-летняя Оксана, расставшаяся с мужем после того, как узнала о его регулярных изменах, — а подруги подливали масла в огонь: «Как ты могла быть такой наивной?!» Только в ходе терапии я поняла: выходя замуж, я была молода, неопытна и очень влюблена. А дара предвидения у меня нет. Так что я перестала винить себя».
Что, если мы не будем считать промахи и упущения характеристикой всей нашей личности, а отнесемся к ним как к указателям, которые помогут выбрать дорогу?
«Тот, кто относится к себе толерантно, признает право на ошибку, учится, меняется благодаря этому опыту и ищет способ ее исправить или избежать ситуаций, где она могла бы повториться», — считает Карина Карамян.
«Я знаю за собой привычку опаздывать, — признается 36-летний Владимир, — и если предстоит важная встреча, прибавляю к необходимому на дорогу времени полчаса про запас».
Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других
Признавая свою небезупречность, мы становимся более свободными. «Быть сверхкритичным — форма тщеславия,– замечает Виктория Дубинская. — В своей практике я вижу, как страх совершить ошибку мешает самовоплощению. Для творчества нужна спонтанность. А это невозможно, если не дать себе права на неточность, на промах. Испытать счастье творца очень трудно людям с сильным внутренним критиком».
Мы пробуем и ошибаемся — это наш, человеческий, способ познания. Нам не всегда хватает опыта, чтобы с первого раза все сделать «правильно». Иногда окружающие сообщают о том, что они не одобряют наши действия. Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других.
Но если у нас есть ясное представление о собственных ценностях, мы сможем опереться на них, чтобы понять, что правильно или неправильно для нас самих. И во втором случае — поискать новых путей.
Черновики любви
О ложных шагах, которые мы совершаем в отношениях, и попытках их исправить размышляет философ Михаил Эпштейн, автор книги «Любовь» (Рипол Классик, 2018).
«Каждая любовь — история нескольких любовей, попыток полюбить заново, лучше. Оказывается, предыдущее было только пробой пера, и теперь, перечитав и поняв причину разваливающейся композиции, следует иначе построить сюжет, убрать лишних персонажей, вписать недостающие детали, а некоторые вычеркнуть. Вдруг где-то послышался фальшивый тон. «Ты вчера говорил слишком вежливо. И я почувствовала, что тебе хочется поскорее повесить трубку. Зачем тогда звонить? Прошу, не звони никогда из вежливости. Лучше долго ждать настоящего звонка, чем слышать светский и совсем чужой голос». И он обещает, что такого не повторится… что вчера он предельно устал… была плохая связь… Эта страничка с неудавшимся разговором будет вырвана из отношений и переписана набело следующим звонком, уже настоящим!
А теперь его черед: «Почему ты так долго разговаривала с Н.? И явно была увлечена. А может быть, он тебе уже звонил? Или ты ему?»
И она обещает ему, что никогда больше не будет говорить с Н. Не уступки ради, а просто ей неинтересно — не могла отвязаться… Вырвана еще одна страница! Но масса вырванных страниц накапливается и может перевесить массу оставшихся в заветной книге любви. Неужели конец? Да разве я смогу? А ты сможешь? А мы сможем друг без друга? Нет, надо найти ту страницу, откуда начались эти ошибки. Листаем назад, к началу… Везде помарки, кроме, может быть, самой чистой страницы — первой! Этого никто у нас не отнимет, даже мы сами: как я подошел, и ты взглянула… Но уже со второй… И вот любовь пытается начать все с начала. «Я любил тебя не так. Мне хотелось ощущать свою силу, власть, мне так не хватало этого в юности! И ты дала это мне, но чем заплатила! Мне нужно было быть слабым с тобой, целовать тебе руки, умолять, а не требовать… Сколько я сделал ошибок, теперь все будет иначе!»
И начинается новая история. И придет ее черед сказать ему: «Я была не права. Мне так хотелось быть нужной людям. Чтобы ты больше ценил меня. А теперь я понимаю, что понапрасну мучила тебя, ты и так мой». Таков черновой труд любви: перечитывать написанное и переписывать вновь и вновь, строчку за строчкой, страницу за страницей…»
Вам также может понравиться
Начнем с того, что мы — сложно организованные существа. «У многих животных к моменту появления на свет уже есть программа: как искать еду, с кем размножаться. А у человека нет, — замечает психотерапевт Карина Карамян, — основная часть нейронных связей у нас в мозгу развивается после рождения. Наше поведение определяется преимущественно не инстинктами, а опытом, который мы приобретаем в течение всей жизни».
То, что совершенно правильно с одной из позиций, может казаться катастрофически неверным с другой
Общество, культура, традиции родительской семьи, собственные мысли, желания, ценности — все это сложно переплетается в психике. И у каждой из этих инстанций свои правила насчет того, «что такое хорошо и что такое плохо», и свои требования.
«Поэтому они часто приходят в противоречие, — продолжает Карина Карамян. — Вспомним подростковый возраст: физиология заставляла нас остро переживать свою телесность, интересоваться вопросами сексуальности. С точки зрения биологии мы становились взрослой особью, ориентированной на размножение, а с точки зрения социума оставались детьми, которые должны слушаться старших и учиться».
То, что совершенно правильно с одной из позиций, может казаться катастрофически неверным с другой.
Критерий оценки
У представителей разных поколений, культур и субкультур разные правила поведения. Даже политики, подчиняющиеся дипломатическому протоколу, ведут себя по-разному: например, во время официального визита к королю Саудовской Аравии Ангела Меркель не стала покрывать голову, а Валентина Матвиенко в той же ситуации надела платок. У каждой нашлись как сторонники, так и критики.
Нас могут осуждать не только носители ценностей, отличных от наших, но и мы сами: ведь мы осмысляем свои поступки и можем смотреть на них сквозь призму разных установок. «Ошибка» — субъективное суждение в случаях, когда дело не касается математических примеров и других систем, в которых есть четкие правила. Мы знаем, что безбилетный проезд в общественном транспорте — нарушение, и в правилах обозначен размер штрафа за него. Но было ли ошибкой поступить в компанию, из которой пришлось уволиться со скандалом полгода спустя?
Решение казалось верным в той ситуации, в которой оно было принято, а судим мы его в свете нового опыта
«Я обнаружила, что на новой работе приняты бесконечные многочасовые планерки, которые никак не помогали делу, — вспоминает 32-летняя Евгения. — Когда я предложила ограничить время обсуждений, это было воспринято как покушение на авторитет руководителя, у меня начались неприятности. Если бы я могла предположить, что так случится, я бы ни за что туда не пошла, несмотря на высокую зарплату».
Если бы знать заранее! Но в том-то и дело, что мы не знаем. «Спустя некоторое время мы начинаем считать ошибочными те действия, что не принесли результатов на которые мы рассчитывали, — поясняет Карина Карамян. — Решение казалось верным в той ситуации, в которой оно было принято, а судим мы его в свете нового опыта, появившегося уже потом».
Мера ответственности
Последствия некоторых действий в самом деле бывают тяжелыми. «Мужчина увлекся молодой подругой, жена узнала, ушла от него, встретила другого человека. А его роман не сложился, он чувствует, что любит семью и потерял что-то дорогое… Семья эмигрировала в другую страну, а жить там не могут, дети не хотят учить язык, спрашивают, когда домой… Хирург при операции задел лицевой нерв, обрек пациента на страдания, — приводит примеры из практики гештальт-терапевт Виктория Дубинская и продолжает: — Такие ошибки мы можем переживать на глубочайшем уровне совести.
Они нас учат смирению и очищают душу от высокомерия и ощущения всемогущества. Как жить дальше? Можем ли мы что-то сделать, или единственное, что нам доступно, — оставить проступок в прошлом, понять себя, а может, даже простить. Я перефразирую известное выражение: у каждого взрослого человека, который не прятался от жизни, есть свое небольшое кладбище. Там неудавшиеся отношения, обиженные друзья, забытые важные дела, несдержанные обещания, неблагодарность, безответственность и разное другое».
Простить себя — задача не из легких. Многие «грызут себя» даже за то, что кто-то другой счел бы мелочью, не говоря уже о серьезных проступках. И если в официальной юриспруденции есть мера наказания, способ искупить вину, то в своей внутренней реальности мы можем быть невероятно жестокими и присудить себя к пожизненному заключению в страдании.
Мера ответственности
«Ощущение вины может быть очень сильным и деструктивным, — считает Карина Карамян, — но связано оно не с объективной реальностью, а с отношением к ошибкам, которое мы усвоили в детстве». Четырехлетняя девочка разбила любимую мамину вазу. «Ты что, нарочно?!» — кричит рассерженная мать, забывая, что ребенок еще не очень хорошо владеет телом, его движения недостаточно скоординированны, чтобы избежать столкновения с шаткой этажеркой, на которой ваза стояла, и что это на самом-то деле мамина задача — поставить вазу вне досягаемости.
«Как тебе не стыдно так делать», «как ты мог так поступить» — в детском саду или в школе, а иногда и в семье старшие стыдят ребенка, унижают и наказывают за промахи. «Вся образовательная система построена на тестировании и оценке количества ошибок, — подчеркивает Виктория Дубинская. — В нашем менталитете ошибка — противоположность правильному, верному».
Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель
Усвоив такое отношение, во взрослом возрасте мы начинаем сами себя стыдить, рассматривая свои действия как катастрофические и неприемлемые. Но возможно и другое отношение.
«Однажды я познакомилась с носителем культуры североамериканских индейцев, и он был поражен нашей к себе требовательностью, — рассказывает Виктория Дубинская. — Он сказал: «У нас к ошибкам относятся уважительно. Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель».
Не требуя совершенства
«Я твердила себе, что должна была сразу заметить тревожные сигналы, — рассказывает 29-летняя Оксана, расставшаяся с мужем после того, как узнала о его регулярных изменах, — а подруги подливали масла в огонь: «Как ты могла быть такой наивной?!» Только в ходе терапии я поняла: выходя замуж, я была молода, неопытна и очень влюблена. А дара предвидения у меня нет. Так что я перестала винить себя».
Что, если мы не будем считать промахи и упущения характеристикой всей нашей личности, а отнесемся к ним как к указателям, которые помогут выбрать дорогу?
«Тот, кто относится к себе толерантно, признает право на ошибку, учится, меняется благодаря этому опыту и ищет способ ее исправить или избежать ситуаций, где она могла бы повториться», — считает Карина Карамян.
«Я знаю за собой привычку опаздывать, — признается 36-летний Владимир, — и если предстоит важная встреча, прибавляю к необходимому на дорогу времени полчаса про запас».
Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других
Признавая свою небезупречность, мы становимся более свободными. «Быть сверхкритичным — форма тщеславия,– замечает Виктория Дубинская. — В своей практике я вижу, как страх совершить ошибку мешает самовоплощению. Для творчества нужна спонтанность. А это невозможно, если не дать себе права на неточность, на промах. Испытать счастье творца очень трудно людям с сильным внутренним критиком».
Мы пробуем и ошибаемся — это наш, человеческий, способ познания. Нам не всегда хватает опыта, чтобы с первого раза все сделать «правильно». Иногда окружающие сообщают о том, что они не одобряют наши действия. Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других.
Но если у нас есть ясное представление о собственных ценностях, мы сможем опереться на них, чтобы понять, что правильно или неправильно для нас самих. И во втором случае — поискать новых путей.
Черновики любви
О ложных шагах, которые мы совершаем в отношениях, и попытках их исправить размышляет философ Михаил Эпштейн, автор книги «Любовь» (Рипол Классик, 2018).
«Каждая любовь — история нескольких любовей, попыток полюбить заново, лучше. Оказывается, предыдущее было только пробой пера, и теперь, перечитав и поняв причину разваливающейся композиции, следует иначе построить сюжет, убрать лишних персонажей, вписать недостающие детали, а некоторые вычеркнуть. Вдруг где-то послышался фальшивый тон. «Ты вчера говорил слишком вежливо. И я почувствовала, что тебе хочется поскорее повесить трубку. Зачем тогда звонить? Прошу, не звони никогда из вежливости. Лучше долго ждать настоящего звонка, чем слышать светский и совсем чужой голос». И он обещает, что такого не повторится… что вчера он предельно устал… была плохая связь… Эта страничка с неудавшимся разговором будет вырвана из отношений и переписана набело следующим звонком, уже настоящим!
А теперь его черед: «Почему ты так долго разговаривала с Н.? И явно была увлечена. А может быть, он тебе уже звонил? Или ты ему?»
И она обещает ему, что никогда больше не будет говорить с Н. Не уступки ради, а просто ей неинтересно — не могла отвязаться… Вырвана еще одна страница! Но масса вырванных страниц накапливается и может перевесить массу оставшихся в заветной книге любви. Неужели конец? Да разве я смогу? А ты сможешь? А мы сможем друг без друга? Нет, надо найти ту страницу, откуда начались эти ошибки. Листаем назад, к началу… Везде помарки, кроме, может быть, самой чистой страницы — первой! Этого никто у нас не отнимет, даже мы сами: как я подошел, и ты взглянула… Но уже со второй… И вот любовь пытается начать все с начала. «Я любил тебя не так. Мне хотелось ощущать свою силу, власть, мне так не хватало этого в юности! И ты дала это мне, но чем заплатила! Мне нужно было быть слабым с тобой, целовать тебе руки, умолять, а не требовать… Сколько я сделал ошибок, теперь все будет иначе!»
И начинается новая история. И придет ее черед сказать ему: «Я была не права. Мне так хотелось быть нужной людям. Чтобы ты больше ценил меня. А теперь я понимаю, что понапрасну мучила тебя, ты и так мой». Таков черновой труд любви: перечитывать написанное и переписывать вновь и вновь, строчку за строчкой, страницу за страницей…»
Вам также может понравиться
У представителей разных поколений, культур и субкультур разные правила поведения. Даже политики, подчиняющиеся дипломатическому протоколу, ведут себя по-разному: например, во время официального визита к королю Саудовской Аравии Ангела Меркель не стала покрывать голову, а Валентина Матвиенко в той же ситуации надела платок. У каждой нашлись как сторонники, так и критики.
Нас могут осуждать не только носители ценностей, отличных от наших, но и мы сами: ведь мы осмысляем свои поступки и можем смотреть на них сквозь призму разных установок. «Ошибка» — субъективное суждение в случаях, когда дело не касается математических примеров и других систем, в которых есть четкие правила. Мы знаем, что безбилетный проезд в общественном транспорте — нарушение, и в правилах обозначен размер штрафа за него. Но было ли ошибкой поступить в компанию, из которой пришлось уволиться со скандалом полгода спустя?
Решение казалось верным в той ситуации, в которой оно было принято, а судим мы его в свете нового опыта
«Я обнаружила, что на новой работе приняты бесконечные многочасовые планерки, которые никак не помогали делу, — вспоминает 32-летняя Евгения. — Когда я предложила ограничить время обсуждений, это было воспринято как покушение на авторитет руководителя, у меня начались неприятности. Если бы я могла предположить, что так случится, я бы ни за что туда не пошла, несмотря на высокую зарплату».
Если бы знать заранее! Но в том-то и дело, что мы не знаем. «Спустя некоторое время мы начинаем считать ошибочными те действия, что не принесли результатов на которые мы рассчитывали, — поясняет Карина Карамян. — Решение казалось верным в той ситуации, в которой оно было принято, а судим мы его в свете нового опыта, появившегося уже потом».
Мера ответственности
Последствия некоторых действий в самом деле бывают тяжелыми. «Мужчина увлекся молодой подругой, жена узнала, ушла от него, встретила другого человека. А его роман не сложился, он чувствует, что любит семью и потерял что-то дорогое… Семья эмигрировала в другую страну, а жить там не могут, дети не хотят учить язык, спрашивают, когда домой… Хирург при операции задел лицевой нерв, обрек пациента на страдания, — приводит примеры из практики гештальт-терапевт Виктория Дубинская и продолжает: — Такие ошибки мы можем переживать на глубочайшем уровне совести.
Они нас учат смирению и очищают душу от высокомерия и ощущения всемогущества. Как жить дальше? Можем ли мы что-то сделать, или единственное, что нам доступно, — оставить проступок в прошлом, понять себя, а может, даже простить. Я перефразирую известное выражение: у каждого взрослого человека, который не прятался от жизни, есть свое небольшое кладбище. Там неудавшиеся отношения, обиженные друзья, забытые важные дела, несдержанные обещания, неблагодарность, безответственность и разное другое».
Простить себя — задача не из легких. Многие «грызут себя» даже за то, что кто-то другой счел бы мелочью, не говоря уже о серьезных проступках. И если в официальной юриспруденции есть мера наказания, способ искупить вину, то в своей внутренней реальности мы можем быть невероятно жестокими и присудить себя к пожизненному заключению в страдании.
Мера ответственности
«Ощущение вины может быть очень сильным и деструктивным, — считает Карина Карамян, — но связано оно не с объективной реальностью, а с отношением к ошибкам, которое мы усвоили в детстве». Четырехлетняя девочка разбила любимую мамину вазу. «Ты что, нарочно?!» — кричит рассерженная мать, забывая, что ребенок еще не очень хорошо владеет телом, его движения недостаточно скоординированны, чтобы избежать столкновения с шаткой этажеркой, на которой ваза стояла, и что это на самом-то деле мамина задача — поставить вазу вне досягаемости.
«Как тебе не стыдно так делать», «как ты мог так поступить» — в детском саду или в школе, а иногда и в семье старшие стыдят ребенка, унижают и наказывают за промахи. «Вся образовательная система построена на тестировании и оценке количества ошибок, — подчеркивает Виктория Дубинская. — В нашем менталитете ошибка — противоположность правильному, верному».
Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель
Усвоив такое отношение, во взрослом возрасте мы начинаем сами себя стыдить, рассматривая свои действия как катастрофические и неприемлемые. Но возможно и другое отношение.
«Однажды я познакомилась с носителем культуры североамериканских индейцев, и он был поражен нашей к себе требовательностью, — рассказывает Виктория Дубинская. — Он сказал: «У нас к ошибкам относятся уважительно. Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель».
Не требуя совершенства
«Я твердила себе, что должна была сразу заметить тревожные сигналы, — рассказывает 29-летняя Оксана, расставшаяся с мужем после того, как узнала о его регулярных изменах, — а подруги подливали масла в огонь: «Как ты могла быть такой наивной?!» Только в ходе терапии я поняла: выходя замуж, я была молода, неопытна и очень влюблена. А дара предвидения у меня нет. Так что я перестала винить себя».
Что, если мы не будем считать промахи и упущения характеристикой всей нашей личности, а отнесемся к ним как к указателям, которые помогут выбрать дорогу?
«Тот, кто относится к себе толерантно, признает право на ошибку, учится, меняется благодаря этому опыту и ищет способ ее исправить или избежать ситуаций, где она могла бы повториться», — считает Карина Карамян.
«Я знаю за собой привычку опаздывать, — признается 36-летний Владимир, — и если предстоит важная встреча, прибавляю к необходимому на дорогу времени полчаса про запас».
Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других
Признавая свою небезупречность, мы становимся более свободными. «Быть сверхкритичным — форма тщеславия,– замечает Виктория Дубинская. — В своей практике я вижу, как страх совершить ошибку мешает самовоплощению. Для творчества нужна спонтанность. А это невозможно, если не дать себе права на неточность, на промах. Испытать счастье творца очень трудно людям с сильным внутренним критиком».
Мы пробуем и ошибаемся — это наш, человеческий, способ познания. Нам не всегда хватает опыта, чтобы с первого раза все сделать «правильно». Иногда окружающие сообщают о том, что они не одобряют наши действия. Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других.
Но если у нас есть ясное представление о собственных ценностях, мы сможем опереться на них, чтобы понять, что правильно или неправильно для нас самих. И во втором случае — поискать новых путей.
Черновики любви
О ложных шагах, которые мы совершаем в отношениях, и попытках их исправить размышляет философ Михаил Эпштейн, автор книги «Любовь» (Рипол Классик, 2018).
«Каждая любовь — история нескольких любовей, попыток полюбить заново, лучше. Оказывается, предыдущее было только пробой пера, и теперь, перечитав и поняв причину разваливающейся композиции, следует иначе построить сюжет, убрать лишних персонажей, вписать недостающие детали, а некоторые вычеркнуть. Вдруг где-то послышался фальшивый тон. «Ты вчера говорил слишком вежливо. И я почувствовала, что тебе хочется поскорее повесить трубку. Зачем тогда звонить? Прошу, не звони никогда из вежливости. Лучше долго ждать настоящего звонка, чем слышать светский и совсем чужой голос». И он обещает, что такого не повторится… что вчера он предельно устал… была плохая связь… Эта страничка с неудавшимся разговором будет вырвана из отношений и переписана набело следующим звонком, уже настоящим!
А теперь его черед: «Почему ты так долго разговаривала с Н.? И явно была увлечена. А может быть, он тебе уже звонил? Или ты ему?»
И она обещает ему, что никогда больше не будет говорить с Н. Не уступки ради, а просто ей неинтересно — не могла отвязаться… Вырвана еще одна страница! Но масса вырванных страниц накапливается и может перевесить массу оставшихся в заветной книге любви. Неужели конец? Да разве я смогу? А ты сможешь? А мы сможем друг без друга? Нет, надо найти ту страницу, откуда начались эти ошибки. Листаем назад, к началу… Везде помарки, кроме, может быть, самой чистой страницы — первой! Этого никто у нас не отнимет, даже мы сами: как я подошел, и ты взглянула… Но уже со второй… И вот любовь пытается начать все с начала. «Я любил тебя не так. Мне хотелось ощущать свою силу, власть, мне так не хватало этого в юности! И ты дала это мне, но чем заплатила! Мне нужно было быть слабым с тобой, целовать тебе руки, умолять, а не требовать… Сколько я сделал ошибок, теперь все будет иначе!»
И начинается новая история. И придет ее черед сказать ему: «Я была не права. Мне так хотелось быть нужной людям. Чтобы ты больше ценил меня. А теперь я понимаю, что понапрасну мучила тебя, ты и так мой». Таков черновой труд любви: перечитывать написанное и переписывать вновь и вновь, строчку за строчкой, страницу за страницей…»
Вам также может понравиться
Последствия некоторых действий в самом деле бывают тяжелыми. «Мужчина увлекся молодой подругой, жена узнала, ушла от него, встретила другого человека. А его роман не сложился, он чувствует, что любит семью и потерял что-то дорогое… Семья эмигрировала в другую страну, а жить там не могут, дети не хотят учить язык, спрашивают, когда домой… Хирург при операции задел лицевой нерв, обрек пациента на страдания, — приводит примеры из практики гештальт-терапевт Виктория Дубинская и продолжает: — Такие ошибки мы можем переживать на глубочайшем уровне совести.
Они нас учат смирению и очищают душу от высокомерия и ощущения всемогущества. Как жить дальше? Можем ли мы что-то сделать, или единственное, что нам доступно, — оставить проступок в прошлом, понять себя, а может, даже простить. Я перефразирую известное выражение: у каждого взрослого человека, который не прятался от жизни, есть свое небольшое кладбище. Там неудавшиеся отношения, обиженные друзья, забытые важные дела, несдержанные обещания, неблагодарность, безответственность и разное другое».
Простить себя — задача не из легких. Многие «грызут себя» даже за то, что кто-то другой счел бы мелочью, не говоря уже о серьезных проступках. И если в официальной юриспруденции есть мера наказания, способ искупить вину, то в своей внутренней реальности мы можем быть невероятно жестокими и присудить себя к пожизненному заключению в страдании.
Мера ответственности
«Ощущение вины может быть очень сильным и деструктивным, — считает Карина Карамян, — но связано оно не с объективной реальностью, а с отношением к ошибкам, которое мы усвоили в детстве». Четырехлетняя девочка разбила любимую мамину вазу. «Ты что, нарочно?!» — кричит рассерженная мать, забывая, что ребенок еще не очень хорошо владеет телом, его движения недостаточно скоординированны, чтобы избежать столкновения с шаткой этажеркой, на которой ваза стояла, и что это на самом-то деле мамина задача — поставить вазу вне досягаемости.
«Как тебе не стыдно так делать», «как ты мог так поступить» — в детском саду или в школе, а иногда и в семье старшие стыдят ребенка, унижают и наказывают за промахи. «Вся образовательная система построена на тестировании и оценке количества ошибок, — подчеркивает Виктория Дубинская. — В нашем менталитете ошибка — противоположность правильному, верному».
Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель
Усвоив такое отношение, во взрослом возрасте мы начинаем сами себя стыдить, рассматривая свои действия как катастрофические и неприемлемые. Но возможно и другое отношение.
«Однажды я познакомилась с носителем культуры североамериканских индейцев, и он был поражен нашей к себе требовательностью, — рассказывает Виктория Дубинская. — Он сказал: «У нас к ошибкам относятся уважительно. Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель».
Не требуя совершенства
«Я твердила себе, что должна была сразу заметить тревожные сигналы, — рассказывает 29-летняя Оксана, расставшаяся с мужем после того, как узнала о его регулярных изменах, — а подруги подливали масла в огонь: «Как ты могла быть такой наивной?!» Только в ходе терапии я поняла: выходя замуж, я была молода, неопытна и очень влюблена. А дара предвидения у меня нет. Так что я перестала винить себя».
Что, если мы не будем считать промахи и упущения характеристикой всей нашей личности, а отнесемся к ним как к указателям, которые помогут выбрать дорогу?
«Тот, кто относится к себе толерантно, признает право на ошибку, учится, меняется благодаря этому опыту и ищет способ ее исправить или избежать ситуаций, где она могла бы повториться», — считает Карина Карамян.
«Я знаю за собой привычку опаздывать, — признается 36-летний Владимир, — и если предстоит важная встреча, прибавляю к необходимому на дорогу времени полчаса про запас».
Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других
Признавая свою небезупречность, мы становимся более свободными. «Быть сверхкритичным — форма тщеславия,– замечает Виктория Дубинская. — В своей практике я вижу, как страх совершить ошибку мешает самовоплощению. Для творчества нужна спонтанность. А это невозможно, если не дать себе права на неточность, на промах. Испытать счастье творца очень трудно людям с сильным внутренним критиком».
Мы пробуем и ошибаемся — это наш, человеческий, способ познания. Нам не всегда хватает опыта, чтобы с первого раза все сделать «правильно». Иногда окружающие сообщают о том, что они не одобряют наши действия. Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других.
Но если у нас есть ясное представление о собственных ценностях, мы сможем опереться на них, чтобы понять, что правильно или неправильно для нас самих. И во втором случае — поискать новых путей.
Черновики любви
О ложных шагах, которые мы совершаем в отношениях, и попытках их исправить размышляет философ Михаил Эпштейн, автор книги «Любовь» (Рипол Классик, 2018).
«Каждая любовь — история нескольких любовей, попыток полюбить заново, лучше. Оказывается, предыдущее было только пробой пера, и теперь, перечитав и поняв причину разваливающейся композиции, следует иначе построить сюжет, убрать лишних персонажей, вписать недостающие детали, а некоторые вычеркнуть. Вдруг где-то послышался фальшивый тон. «Ты вчера говорил слишком вежливо. И я почувствовала, что тебе хочется поскорее повесить трубку. Зачем тогда звонить? Прошу, не звони никогда из вежливости. Лучше долго ждать настоящего звонка, чем слышать светский и совсем чужой голос». И он обещает, что такого не повторится… что вчера он предельно устал… была плохая связь… Эта страничка с неудавшимся разговором будет вырвана из отношений и переписана набело следующим звонком, уже настоящим!
А теперь его черед: «Почему ты так долго разговаривала с Н.? И явно была увлечена. А может быть, он тебе уже звонил? Или ты ему?»
И она обещает ему, что никогда больше не будет говорить с Н. Не уступки ради, а просто ей неинтересно — не могла отвязаться… Вырвана еще одна страница! Но масса вырванных страниц накапливается и может перевесить массу оставшихся в заветной книге любви. Неужели конец? Да разве я смогу? А ты сможешь? А мы сможем друг без друга? Нет, надо найти ту страницу, откуда начались эти ошибки. Листаем назад, к началу… Везде помарки, кроме, может быть, самой чистой страницы — первой! Этого никто у нас не отнимет, даже мы сами: как я подошел, и ты взглянула… Но уже со второй… И вот любовь пытается начать все с начала. «Я любил тебя не так. Мне хотелось ощущать свою силу, власть, мне так не хватало этого в юности! И ты дала это мне, но чем заплатила! Мне нужно было быть слабым с тобой, целовать тебе руки, умолять, а не требовать… Сколько я сделал ошибок, теперь все будет иначе!»
И начинается новая история. И придет ее черед сказать ему: «Я была не права. Мне так хотелось быть нужной людям. Чтобы ты больше ценил меня. А теперь я понимаю, что понапрасну мучила тебя, ты и так мой». Таков черновой труд любви: перечитывать написанное и переписывать вновь и вновь, строчку за строчкой, страницу за страницей…»
Вам также может понравиться
«Ощущение вины может быть очень сильным и деструктивным, — считает Карина Карамян, — но связано оно не с объективной реальностью, а с отношением к ошибкам, которое мы усвоили в детстве». Четырехлетняя девочка разбила любимую мамину вазу. «Ты что, нарочно?!» — кричит рассерженная мать, забывая, что ребенок еще не очень хорошо владеет телом, его движения недостаточно скоординированны, чтобы избежать столкновения с шаткой этажеркой, на которой ваза стояла, и что это на самом-то деле мамина задача — поставить вазу вне досягаемости.
«Как тебе не стыдно так делать», «как ты мог так поступить» — в детском саду или в школе, а иногда и в семье старшие стыдят ребенка, унижают и наказывают за промахи. «Вся образовательная система построена на тестировании и оценке количества ошибок, — подчеркивает Виктория Дубинская. — В нашем менталитете ошибка — противоположность правильному, верному».
Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель
Усвоив такое отношение, во взрослом возрасте мы начинаем сами себя стыдить, рассматривая свои действия как катастрофические и неприемлемые. Но возможно и другое отношение.
«Однажды я познакомилась с носителем культуры североамериканских индейцев, и он был поражен нашей к себе требовательностью, — рассказывает Виктория Дубинская. — Он сказал: «У нас к ошибкам относятся уважительно. Если мы делаем ошибку, то благодарим небо за возможность узнать что-то новое, получить урок. Ошибка — это учитель».
Не требуя совершенства
«Я твердила себе, что должна была сразу заметить тревожные сигналы, — рассказывает 29-летняя Оксана, расставшаяся с мужем после того, как узнала о его регулярных изменах, — а подруги подливали масла в огонь: «Как ты могла быть такой наивной?!» Только в ходе терапии я поняла: выходя замуж, я была молода, неопытна и очень влюблена. А дара предвидения у меня нет. Так что я перестала винить себя».
Что, если мы не будем считать промахи и упущения характеристикой всей нашей личности, а отнесемся к ним как к указателям, которые помогут выбрать дорогу?
«Тот, кто относится к себе толерантно, признает право на ошибку, учится, меняется благодаря этому опыту и ищет способ ее исправить или избежать ситуаций, где она могла бы повториться», — считает Карина Карамян.
«Я знаю за собой привычку опаздывать, — признается 36-летний Владимир, — и если предстоит важная встреча, прибавляю к необходимому на дорогу времени полчаса про запас».
Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других
Признавая свою небезупречность, мы становимся более свободными. «Быть сверхкритичным — форма тщеславия,– замечает Виктория Дубинская. — В своей практике я вижу, как страх совершить ошибку мешает самовоплощению. Для творчества нужна спонтанность. А это невозможно, если не дать себе права на неточность, на промах. Испытать счастье творца очень трудно людям с сильным внутренним критиком».
Мы пробуем и ошибаемся — это наш, человеческий, способ познания. Нам не всегда хватает опыта, чтобы с первого раза все сделать «правильно». Иногда окружающие сообщают о том, что они не одобряют наши действия. Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других.
Но если у нас есть ясное представление о собственных ценностях, мы сможем опереться на них, чтобы понять, что правильно или неправильно для нас самих. И во втором случае — поискать новых путей.
Черновики любви
О ложных шагах, которые мы совершаем в отношениях, и попытках их исправить размышляет философ Михаил Эпштейн, автор книги «Любовь» (Рипол Классик, 2018).
«Каждая любовь — история нескольких любовей, попыток полюбить заново, лучше. Оказывается, предыдущее было только пробой пера, и теперь, перечитав и поняв причину разваливающейся композиции, следует иначе построить сюжет, убрать лишних персонажей, вписать недостающие детали, а некоторые вычеркнуть. Вдруг где-то послышался фальшивый тон. «Ты вчера говорил слишком вежливо. И я почувствовала, что тебе хочется поскорее повесить трубку. Зачем тогда звонить? Прошу, не звони никогда из вежливости. Лучше долго ждать настоящего звонка, чем слышать светский и совсем чужой голос». И он обещает, что такого не повторится… что вчера он предельно устал… была плохая связь… Эта страничка с неудавшимся разговором будет вырвана из отношений и переписана набело следующим звонком, уже настоящим!
А теперь его черед: «Почему ты так долго разговаривала с Н.? И явно была увлечена. А может быть, он тебе уже звонил? Или ты ему?»
И она обещает ему, что никогда больше не будет говорить с Н. Не уступки ради, а просто ей неинтересно — не могла отвязаться… Вырвана еще одна страница! Но масса вырванных страниц накапливается и может перевесить массу оставшихся в заветной книге любви. Неужели конец? Да разве я смогу? А ты сможешь? А мы сможем друг без друга? Нет, надо найти ту страницу, откуда начались эти ошибки. Листаем назад, к началу… Везде помарки, кроме, может быть, самой чистой страницы — первой! Этого никто у нас не отнимет, даже мы сами: как я подошел, и ты взглянула… Но уже со второй… И вот любовь пытается начать все с начала. «Я любил тебя не так. Мне хотелось ощущать свою силу, власть, мне так не хватало этого в юности! И ты дала это мне, но чем заплатила! Мне нужно было быть слабым с тобой, целовать тебе руки, умолять, а не требовать… Сколько я сделал ошибок, теперь все будет иначе!»
И начинается новая история. И придет ее черед сказать ему: «Я была не права. Мне так хотелось быть нужной людям. Чтобы ты больше ценил меня. А теперь я понимаю, что понапрасну мучила тебя, ты и так мой». Таков черновой труд любви: перечитывать написанное и переписывать вновь и вновь, строчку за строчкой, страницу за страницей…»
Вам также может понравиться
«Я твердила себе, что должна была сразу заметить тревожные сигналы, — рассказывает 29-летняя Оксана, расставшаяся с мужем после того, как узнала о его регулярных изменах, — а подруги подливали масла в огонь: «Как ты могла быть такой наивной?!» Только в ходе терапии я поняла: выходя замуж, я была молода, неопытна и очень влюблена. А дара предвидения у меня нет. Так что я перестала винить себя».
Что, если мы не будем считать промахи и упущения характеристикой всей нашей личности, а отнесемся к ним как к указателям, которые помогут выбрать дорогу?
«Тот, кто относится к себе толерантно, признает право на ошибку, учится, меняется благодаря этому опыту и ищет способ ее исправить или избежать ситуаций, где она могла бы повториться», — считает Карина Карамян.
«Я знаю за собой привычку опаздывать, — признается 36-летний Владимир, — и если предстоит важная встреча, прибавляю к необходимому на дорогу времени полчаса про запас».
Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других
Признавая свою небезупречность, мы становимся более свободными. «Быть сверхкритичным — форма тщеславия,– замечает Виктория Дубинская. — В своей практике я вижу, как страх совершить ошибку мешает самовоплощению. Для творчества нужна спонтанность. А это невозможно, если не дать себе права на неточность, на промах. Испытать счастье творца очень трудно людям с сильным внутренним критиком».
Мы пробуем и ошибаемся — это наш, человеческий, способ познания. Нам не всегда хватает опыта, чтобы с первого раза все сделать «правильно». Иногда окружающие сообщают о том, что они не одобряют наши действия. Нам будет трудно, если мы считаем себя обязанными соответствовать ожиданиям других.
Но если у нас есть ясное представление о собственных ценностях, мы сможем опереться на них, чтобы понять, что правильно или неправильно для нас самих. И во втором случае — поискать новых путей.
Черновики любви
О ложных шагах, которые мы совершаем в отношениях, и попытках их исправить размышляет философ Михаил Эпштейн, автор книги «Любовь» (Рипол Классик, 2018).
«Каждая любовь — история нескольких любовей, попыток полюбить заново, лучше. Оказывается, предыдущее было только пробой пера, и теперь, перечитав и поняв причину разваливающейся композиции, следует иначе построить сюжет, убрать лишних персонажей, вписать недостающие детали, а некоторые вычеркнуть. Вдруг где-то послышался фальшивый тон. «Ты вчера говорил слишком вежливо. И я почувствовала, что тебе хочется поскорее повесить трубку. Зачем тогда звонить? Прошу, не звони никогда из вежливости. Лучше долго ждать настоящего звонка, чем слышать светский и совсем чужой голос». И он обещает, что такого не повторится… что вчера он предельно устал… была плохая связь… Эта страничка с неудавшимся разговором будет вырвана из отношений и переписана набело следующим звонком, уже настоящим!
А теперь его черед: «Почему ты так долго разговаривала с Н.? И явно была увлечена. А может быть, он тебе уже звонил? Или ты ему?»
И она обещает ему, что никогда больше не будет говорить с Н. Не уступки ради, а просто ей неинтересно — не могла отвязаться… Вырвана еще одна страница! Но масса вырванных страниц накапливается и может перевесить массу оставшихся в заветной книге любви. Неужели конец? Да разве я смогу? А ты сможешь? А мы сможем друг без друга? Нет, надо найти ту страницу, откуда начались эти ошибки. Листаем назад, к началу… Везде помарки, кроме, может быть, самой чистой страницы — первой! Этого никто у нас не отнимет, даже мы сами: как я подошел, и ты взглянула… Но уже со второй… И вот любовь пытается начать все с начала. «Я любил тебя не так. Мне хотелось ощущать свою силу, власть, мне так не хватало этого в юности! И ты дала это мне, но чем заплатила! Мне нужно было быть слабым с тобой, целовать тебе руки, умолять, а не требовать… Сколько я сделал ошибок, теперь все будет иначе!»
И начинается новая история. И придет ее черед сказать ему: «Я была не права. Мне так хотелось быть нужной людям. Чтобы ты больше ценил меня. А теперь я понимаю, что понапрасну мучила тебя, ты и так мой». Таков черновой труд любви: перечитывать написанное и переписывать вновь и вновь, строчку за строчкой, страницу за страницей…»
Вам также может понравиться
О ложных шагах, которые мы совершаем в отношениях, и попытках их исправить размышляет философ Михаил Эпштейн, автор книги «Любовь» (Рипол Классик, 2018).
«Каждая любовь — история нескольких любовей, попыток полюбить заново, лучше. Оказывается, предыдущее было только пробой пера, и теперь, перечитав и поняв причину разваливающейся композиции, следует иначе построить сюжет, убрать лишних персонажей, вписать недостающие детали, а некоторые вычеркнуть. Вдруг где-то послышался фальшивый тон. «Ты вчера говорил слишком вежливо. И я почувствовала, что тебе хочется поскорее повесить трубку. Зачем тогда звонить? Прошу, не звони никогда из вежливости. Лучше долго ждать настоящего звонка, чем слышать светский и совсем чужой голос». И он обещает, что такого не повторится… что вчера он предельно устал… была плохая связь… Эта страничка с неудавшимся разговором будет вырвана из отношений и переписана набело следующим звонком, уже настоящим!
А теперь его черед: «Почему ты так долго разговаривала с Н.? И явно была увлечена. А может быть, он тебе уже звонил? Или ты ему?»
И она обещает ему, что никогда больше не будет говорить с Н. Не уступки ради, а просто ей неинтересно — не могла отвязаться… Вырвана еще одна страница! Но масса вырванных страниц накапливается и может перевесить массу оставшихся в заветной книге любви. Неужели конец? Да разве я смогу? А ты сможешь? А мы сможем друг без друга? Нет, надо найти ту страницу, откуда начались эти ошибки. Листаем назад, к началу… Везде помарки, кроме, может быть, самой чистой страницы — первой! Этого никто у нас не отнимет, даже мы сами: как я подошел, и ты взглянула… Но уже со второй… И вот любовь пытается начать все с начала. «Я любил тебя не так. Мне хотелось ощущать свою силу, власть, мне так не хватало этого в юности! И ты дала это мне, но чем заплатила! Мне нужно было быть слабым с тобой, целовать тебе руки, умолять, а не требовать… Сколько я сделал ошибок, теперь все будет иначе!»
И начинается новая история. И придет ее черед сказать ему: «Я была не права. Мне так хотелось быть нужной людям. Чтобы ты больше ценил меня. А теперь я понимаю, что понапрасну мучила тебя, ты и так мой». Таков черновой труд любви: перечитывать написанное и переписывать вновь и вновь, строчку за строчкой, страницу за страницей…»
