Судьбы своей семьи мадам Колетт до недавнего времени (пока ей не исполнилось 90) вершила на воскресных обедах, которые устраивала у себя дома. Например, когда Марк, будущий муж Веры, младший сын мадам Колетт, решился представить свою русскую невесту, все братья и сестры, их чада и домочадцы молчали. Ждали маминой реакции. Мама сказала: «Нужно посоветоваться с кюре».
Веру вердикт не удивил. Она уже слышала от Марка историю о том, как его родители познакомились во время войны. Как влюбленный отец англичанин переехал в Париж. Как ему, тогда уже практикующему врачу, пришлось пройти унизительную процедуру подтверждения дипломов и сдачи экзаменов. Как в семье говорили только по-французски — маме была неприятна мысль, что ее дети — наполовину англичане. И как в итоге семья отца, английские бабушка и дедушка, разорвали отношения со своим сыном и его детьми. Вывод, который cделал Марк, — все это потому, что английская семья не была католической.
К счастью для Веры, визит в церковь — она, мама Колетт и жених Марк — прошел удачно. Кюре напомнил, что православие, так же как и католичество, — христианская конфессия и, если католик решит жениться на православной, никаких препятствий к браку нет. Правда, прежде чем венчаться, Вера год проходила катехизацию.
Весь этот год Вера исправно посещала не только церковь, но и воскресные обеды у свекрови.
Как и полагается воскресным обедам в традиционных семьях, действо длилось около шести часов.
Главное — не пытаться ускорить процесс. И упаси боже прервать действие, например, уйти, не дожидаясь десерта. Или все съесть, но недостаточно поговорить. Прелесть происходящего для его участников — в медленном, веками построенном порядке действий.
Кстати, до 1940-х во многих семьях дети до шести лет не допускались за родительский стол: они ели в отдельном помещении, в другое время в компании своих гувернанток и кормилицы. Посаженные за родительский стол дети постарше не имели права говорить, если родители не обращались к ним напрямую. Они могли только слушать других. Такой порядок обусловлен средневековыми католическими представлениями о детях, когда не прошедшие первого причастия дети считались «слабым звеном», подверженным влиянию злых духов.
Хотя эти представления были отвергнуты французами в 1960-х, в некоторых семьях и сейчас нетрудно разглядеть следы вековых традиций. Например, муж Ольги Манзанера, психотерапевт Бернар, еще до рождения первенца Лео объявил своей жене, что хотел бы воспитывать детей традиционно. Схема, которую 20-летней дочери военного из Ленинграда обрисовал французский интеллектуал, выглядела так: дети до двух лет воспитываются с няней, затем поступают в ясли, в три года в школу, École maternelle, записываются в столовую на обед, затем остаются на продленку, и так до шести часов вечера. Ужинают и завтракают дети дома с няней, в детской части дома. За стол с отцом и матерью они садятся только по воскресеньям. Няня в этот день отдыхает.
Итак, воскресный обед не просто обед, а, по сути, смотр чад и домочадцев, который проводит глава семьи. Действие происходит строго по порядку. Регламентировано все: жесты, места в гостиной и предмет разговора.
Само действие определяет смена блюд. Сначала аперитив (изобретение великого французского кулинара Франсуа Вателя в период его службы у королевского министра Николя Фуке, XVII век). Крепкие напитки вроде пастиса с анисом. Или, наоборот, шампанское. А также оливки, мини-салями, чипсы, орешки. Это коротенько, минут на сорок. За это время семейство должно успеть собраться. Всем надлежит перецеловаться. А это, как вы понимаете, дело нелегкое.
Забавное наблюдение. Молодой человек, бросивший школу, зарабатывает на жизнь тем, что стрижет газоны. Когда он приходит в качестве садовника, ему просто кивают головой и показывают на газон. Вдруг этот молодой человек начинает крутить роман с дочерью дальних родственников. Приходит на обед. Хозяева газона встречаются со своим садовником. Двукратно, как принято, целуются в обе щеки. Обед — святое, нужно уважать своих сотрапезников! Но это вовсе не означает, что когда он в следующий четверг придет стричь газон, с ним будут целоваться. На газоне как на газоне, а на обеде как на обеде.
Как правильно целоваться? Вот вопрос! Мужчина выжидательно смотрит в лицо женщины и быстро реагирует, поворачивая голову в направлении, зеркальном тому, куда дернулась женская головка. Щека прикладывается к щеке, слева — справа — снова слева. При этом нужно громко чмокать губами и произносить: Ça va? — Oui, ça va bien — Bien sûr.
Только cмотрите в оба! Иначе легко попасть носом в глаз или неловко стукнуться головами. Впрочем, на семейных обедах, где царит дружеская, непринужденная атмосфера, этого, кажется, не случается. А если вдруг и произойдет — что ж, прекрасная тема для шуток!
Целуясь, помните, что в разных провинциях целуются разное количество раз. В Париже — дважды с малознакомыми людьми. С родственниками — четырежды. На юге, в районе Ниццы, — дважды в любом случае. Западнее, на Средиземноморье, — трижды.
Ну, наконец-то дядя Николя поцеловал свою племянницу Мелиссу, а тетя Люсиль рассказала Этьену, как поживает ее племянница Мари, которая переехала с мужем Домиником поближе к тете Алин в Нормандию. У тети Алин по-прежнему такой же занудный характер. Разве вы их не застали на барбекю у Жан-Франсуа? Да-да, s’est bon, — грияды удались.
Можно и за стол сесть.
Родители во главе стола. Мамаши с маленькими детьми занимают дальний угол. «Все мы, конечно, родственники и очень любим этих малышей, но это же не повод портить себе аппетит из-за детских капризов. Они же не могут украсить разговор или по достоинству оценить кулинарное мастерство хозяйки» — так, вероятно, положено рассуждать в этой ситуации.
Стол накрыт по всем правилам этикета старинной скатертью, с серебряными приборами, фарфором с кракелюром, красивыми салфетками, вазочками с цветами.
Время закуски. Она же антре. Подает сама хозяйка дома, ей помогают дочери и невестки. Как заметила Елена Мура, жена владельца cемейного предприятия из Ангулема: «На семейный обед не принято нанимать повара и прислугу. Это не вопрос материального положения. Считается, что хозяйка, приглашающая родственников, зовет разделить удовольствие от ее кухни. Заказывать еду посторонним людям в такой ситуации как минимум странно. Это нарушает интимность процесса семейного общения».
Не случайно, когда французы хотят выказать сомнение в порядочности какого-то человека, они говорят: «Мы никогда не ели с ним вместе!»
А человек, который воздает должное нюансам кухни, наоборот, зарабатывает алиби. Вспомните, как в фильме «Перевозчик» (криминальный боевик 2002 года, режиссер Луи Леттерье. — Forbes) полицейский приходит к подозреваемому, но, увидев на столе бисквиты «Мадлен», запевает прустовскую песнь о своем детстве — воспоминания, ассоциации…
На фоне этих великих душевных переживаний допрос обвиняемого, подозрения, улики теряют значение, становятся делом десятым. Неудивительно, что полицейский уходит, так и не обмолвившись о цели своего визита.
Хорошие хозяева готовятся к воскресному обеду загодя. Заказывают мясо у мясника, у знакомых фермеров овощи и фрукты, покупают вино в кооперативе виноделов и оливковое масло в оливковом кооперативе, сыры и масло — у молочника, устрицы заказывают или у фермера на плантации, или в лавочке кукияж.
«Если обед запланирован праздничный, то за две-три недели по почте рассылаются приглашения. Или просто звонят по телефону. Если ждут больше двенадцати гостей, значит будет буфет. Если меньше двенадцати — традиционное застолье. За неделю составляется меню по плану: аперитив, антре, горячее блюдо, сыр и десерт. Как правило, одно горячее блюдо, один десерт. Тут важно не переборщить: когда слишком много еды, это считается дурным тоном. Поскольку все хорошо знают друг друга, то заранее учитывают: у мадам такой-то аллергия на устрицы, поэтому нужно будет подать на закуску, например, не только устрицы, но и холодного лосося», — объясняет Лена Мура.
Ну вот, салат и устрицы поданы. Вино разлито. Начинаются разговоры.
«В первые полтора часа семейного обеда вам ни за что не догадаться, какой культурный уровень у этой семьи, каково ее социальное положение, насколько она финансово состоятельна, — рассказывает художник Лада Рейнар из Ла-Рошели, переехавшая во французскую провинцию с Большой Никитской из Москвы. — Дети будут чинно сидеть на своих местах. Все дружно пожелают приятного аппетита, будут пользоваться приборами, вежливо просить передать хлеб. Все вопросы, приличествующие случаю, обязательно будут заданы. Вас спросят, откуда, надолго ли вы приехали. Как вам понравилось? Что делаете? Что планируете делать? И только когда с основным блюдом будет покончено, а вина выпито немало, начнутся более откровенные разговоры, фривольные шутки, — вот тогда вы сможете догадаться, кто эти люди и чем занимаются».
Отведав бифштекса, муж одной из кузин отпускает шутку, которая, кажется, задевает ее самолюбие. Она тут же тычет ему в нос кулак. Уф-ф.
Прошло всего три с половиной часа с начала обеда, можно немного расслабиться. Горячее почти съедено. Вино выпито. Родственники лениво расползаются по углам гостиной. Вот двоюродный дядя норовит всхрапнуть в кресле. Маленькая племянница уселась на домик собачки в хозяйской спальне. Собачка облаяла незваную гостью. Легкий переполох. Глава семьи констатирует: C’est pas grave («Это не страшно!»).
Все возвращаются к столу. Может, еще вина? Сыры как раз вспотели. Папа робко спрашивает у сына, как идут дела на службе. «А то ты не знаешь, как нам приходится вертеться!» — рявкает сын. Ясно: папа рано сунулся. Сын пока что мало съел и мало выпил.
Тем временем маман уже раскладывает шоколадный торт по тарелкам. Грозит кулаком внукам, которые катают ее антикварный столик с коллекцией шкатулочек. Маленькие колесики протестующе скрипят. Бабушка свирепо предупреждает: «Натан! Только попробуй мне что-нибудь разбить!» Мамы Натана не слышно и не видно. Она вышла в сад и любуется золотыми рыбками в пруду. Какие дети? Какие проблемы? Воскресенье!
Наконец все усаживаются за десерт. О! Правда, очень вкусно! Дети аплодируют матери, с ними — их мужья и жены, внуки. Перепуганная старая собачка недоуменно выглядывает из хозяйской спальни.
По французским правилам сначала сладкое, потом чай или кофе.
«Привыкнуть к такому порядку можно, но непросто. Я, например, училась больше года, —рассказывает Галина Казноб. — Я начинала есть десерт и… надолго растягивала это удовольствие, видимо подсознательно ожидая, что сейчас мне наконец предложат чашку чаю или кофе. Но чем больше я тянула, тем дольше хозяйка не решалась предложить мне чай или кофе. Десерт ведь не съеден!»
На эту же пирожно-чайно-кофейную тему у Галины есть и обратный пример. «Мы с родителями мужа в Санкт-Петербурге, в гостях у наших очень близких друзей. Приглашены на обед. Прямо у входа в большую комнату красуется огромный домашний пирог. Я, как сластена, на протяжении всего обеда косилась в сторону этого пирога. Наконец нас спросили: «Будем чай пить?» Но французы не особенные любители чаепитий, и родители мужа отказались. Вскоре обед закончился, мы попрощались и ушли. В лифте моя свекровь спросила: «Интересно, почему пирог нам показали, но не дали?» — «Так мы же не остались пить чай!» — «А при чем здесь пирог?» — удивилась свекровь».
Кофе и ликеры пьют уже в гостиной. Женщины образуют свой кружок. Мужчины разваливаются в креслах и на диванах. Самые старые и малые спят в гостевых спальнях. Дети постарше возятся на ковре — бабушка и дедушка приготовили множество игр, чтобы занять непоседливых.
С чашечкой кофе отец присаживается на подлокотник кресла к старшему сыну: хоть он и вышел на пенсию, совсем не интересоваться семейным делом он не может. На сей раз вовремя. Сын начинает что-то тихо рассказывать отцу. Откровенничает.
«Знаете, дружить с французами очень легко. Они такие же люди, как и мы. Они того же хотят от жизни, к тому же стремятся, — уверена Лена Леви-Валенси из Лунеля, жена доктора.— Чтобы это понять, достаточно один раз сходить на семейный обед!»
«Ты видишь, что удовольствия в жизни могут быть не только ментальные, идейные, как нам внушали с детства, а очень простые — мясо, сыр, вино. Не нужно мудрствовать, нужно просто прийти и поесть от души».
Покой, достигнутый желудочной медитацией за несколько часов, сурово охраняется. Художница Лада, часами слушавшая болтовню мужа с братом, женой брата и их матерью, несколько раз пыталась, включившись в разговор, перенаправить его в другое русло. Не тут-то было! Смешные случаи из жизни, истории с соседями, новости, услышанные по телевизору, разговоры о женщинах и подробности интимной жизни приветствуются. «Но стоит мне сказать что-то не то, опасное для атмосферы, ну, например, что в Москве много бездомных собак, как я слышу в ответ: «Ой, а куда же Жан-Пьер запропастился?! Кто-нибудь слышал о нем? Сто лет к нам не заглядывал. Может быть, уехал из города?» — и тут все кидаются с жаром обсуждать судьбу школьного приятеля брата моего мужа».
Парижанка Варвара Багалют рассказывает, что на воскресном обеде у родителей ее мужа можно вполне неплохо поесть.
«Только нужно за неделю предупредить о своем приезде. Не предупредили заранее —будете пить воду»,— смеется Варвара.
Ей, девушке, выросшей в гостеприимной семье в Москве, это кажется как минимум нелепым.
Варвара рассказывает историю, приключившуюся в доме родителей ее мужа. Тихий парижский пригород. За столом мать, отец, пятеро их детей, невестка (наша Варвара, жена старшего сына) и внучка. Обед стартовал. Вдруг звонок. Ноль внимания. Продолжают раскладывать салат. Cнова звонят. Маман, предчувствуя недоброе, спускается по лестнице вниз. Так и есть: это приехала ее младшая сестра с мужем и тремя детьми. Семья сестры живет в другом городе. Они в Париже по делам и проездом оказались неподалеку от дома семейства Багалют. Поскольку все это выяснилось спонтанно, то есть к вечеру пятницы, то семья сестры приглашения на воскресный обед не получила.
Такая обеденная неповоротливость объясняется довольно просто. Каждая замужняя женщина закупает продукты раз в неделю. (Процесс закупки продовольствия называется «курс»). Раз в неделю хозяйка дома составляет список продуктов и бытовой химии, которые понадобятся ей на неделю.
В этом списке расписан каждый пучок салата, каждый горошек перца и каждый листик бумажного полотенца. Чтобы прикинуть, что именно нужно купить и во сколько это обойдется, составляется меню на каждый день недели с учетом сезонности. Весной едят спаржу, затем сезон артишоков, осенью — тыквы. Подать свежие помидоры с моцареллой зимой, например, считается верхом глупости. «Зимние помидоры удивительно безвкусны!» — тут же заявит кто-нибудь из родственников, поставив вас на место. А чечевицу не стоит готовить летом. «Это зимнее блюдо!» — сурово одернут вас. И уж точно никогда не подавайте в пятницу мясо. Католики по пятницам едят рыбу!
Готовится ровно столько порций закуски, горячего и десерта, сколько человек будет сидеть за столом. Нельзя сказать: «Я это не буду, буду другое!» Раз на ужин подали киш со шпинатом, вся семья ест киш со шпинатом. Завтра будет рататуй. В воскресенье — говядина ла бланкет. Но никак иначе. Добавки тоже не полагается. Мясо, как правило, готовят не чаще двух раз в неделю. По соображениям экономическим и диетическим одновременно.
Дамы из хороших семей ходят в магазин в понедельник или в среду. Среда — день, когда школьники младших классов не учатся. Работающим мамам приходится отпрашиваться с работы. Совмещая приятное с полезным, мамаши, груженные детьми, толкают гигантские телеги в супермаркетах. Дух захватывает, когда ты видишь, как миниатюрная француженка с ручками-палочками хватает одну за другой упаковки питьевой воды с полок в супермаркете и мечет (иного глагола, честное слово, не подобрать) их в свою телегу со снайперской точностью. В телеге в детском креслице сидит годовалый малыш, трехлетний просто висит на ручке, как полотенце, а пятилетний бегает рядом.
По правилам хорошего тона в магазин нужно идти аккуратно, чисто одетой, накрашенной и уложенной. Потому что все окрестные мамаши с детьми, все соседки, родительницы из школы в этот момент тоже прогуливаются в супермаркете. Накатываясь друг на друга караванами телег, полагается изображать искреннее удивление, радость встречи, останавливаться прямо посреди прохода между полками, целоваться и обмениваться новостями.
Но вернемся к драме воскресного обеда семьи Багалют. Возможно, все вышло так потому, что количество порций у Варвариной свекрови было строго лимитировано и на незваных гостей она никак не рассчитывала. А временной срок между пятницей и воскресеньем оказался маловат, она попросту не успела зайти в магазин. Спускаясь по лестнице с проклятьями, которые она бормотала себе под нос, свекровь впустила в дом семейство сестры. Но не пригласила гостей подняться наверх, в столовую. Понимая нелепость ситуации, они не настаивали.
Кстати, Вера Жюльен рассказывала мне, как в первый год своей парижской жизни оказалась в аналогичной ситуации. Не подумав о времени, она пришла вечером в гости, чтобы обсудить один серьезный вопрос. Ей не указали на дверь, но ее и не пригласили к столу. На протяжении всего ужина, который, как принято, проходил неторопливо, она стояла при входе в столовую. Чувствовала себя соответственно ситуации.
Родственники же Варвары были избавлены от зрелища жующих. Жевали над ними, этажом выше. Представьте, в прихожей сидят взрослая женщина, взрослый мужчина, трое их детей. И все буквально умирают от голода. Французы питаются строго по часам. Если обед не начинается в 13 часов, у них может случиться и обморок, и депрессия. Оказалось, по предварительной договоренности семья сестры должна была заехать в гости к 11 утра. Но что-то задержало их в дороге.
И тут эта нелепость…
Этажом выше тем временем неспешно протекает семейный обед. Хозяин дома и бровью не повел, чтоб поприветствовать родственников и предложить им хотя бы воды. Через три часа внизу хлопает дверь. Сестра с мужем и детьми ушли, не попрощавшись. Чем ответили хозяева дома? Наверху сделали вид, что не слышали хлопка.
А что же Вера и Марк Жюльен? Пока шла катехизация, они каждое воскресенье исправно обедали у Колетт в компании многочисленных родственников. Молча. Через полгода старшая невестка, итальянка, нарушила обет молчания и обратилась к Вере с вопросом. Речь шла, естественно, о том, как идут дела в церкви.
Через год Вера и Марк венчались по католическому обряду. А когда у них с Марком родилась дочь, ее назвали Патрисия и окрестили в католичество. «Теперь я почти самая любимая невестка у своей свекрови, — хихикает Вера. — Ну, если не на первом месте, то на втором уж точно».
Первенство среди любимых невесток прочно удерживает жена старшего сына, итальянка. Вот уж кто католичка из католичек!
