Уверен, каждому из нас хотя бы раз приходилось получать поддержку и сочувствие. Когда ясно, что собеседник не просто слушает нас, а участвует, соболезнует. Эмпатия — это способность сопереживать другому без потери контакта с самим собой.
Подобное происходит, например, при посещении психотерапевта или психолога. Мы говорим о переживании и ощущаем со стороны специалиста эмпатический отклик.
Часто мы идем к психологу именно за этим сочувствием, которого так не хватает в жизни. Но должен ли психотерапевт воспринимать нашу боль как свою? Этим вопросом я постоянно задавался в начале работы.
Когда я только пришел в обучение на психотерапевта, то был очень изранен, и, если признаться честно, это сильно мешало при прохождении практики. Внутренняя гиперчувствительность требовала защитить человека, сидящего перед тобой, оградить его от происходящего в его или в ее жизни, давать советы о том, как поступить для разрешения ситуации.
С этим нужно было что-то делать. Поэтому моим запросом в личной терапии стало снижение чрезмерного влияния эмпатии в работе.
С тех прошло уже пять лет. Я работаю с клиентами, которые приносят мне разную боль. Недавно я задумался — откуда эмпатия берет свое начало? И есть ли что-то сильнее этой способности? И я вспомнил о Ван Гоге — это один из тех людей, которыми я искренне восхищаюсь. Он обладал синестезией: чувствовал вкус цвета, видел цвет в каждом дне недели. Например, вторник для него был со вкусом апельсина и синего цвета.
Мое «зеркало» улавливает чувства собеседника ровно настолько, чтобы помочь ему выплыть. «Я сочувствую твоей боли»
Но есть еще зеркальная синестезия, при которой человек чувствует происходящее с другим. Многие вспомнят, как кто-то порезался бумагой, а мы проживаем всю боль того момента на себе. Эти ощущения передаются через схожий опыт, который отложился в памяти и позволяет активизировать ощущения, испытанные когда-то.
Припомнилась также история из интервью доктора Джоэла Салинаса. Он рассказывал, как делал непрямой массаж сердца. А когда пациент скончался, почувствовал полное опустошение и начал сползать вниз на пол, как будто жизнь покидала его.
При чем же тут эмпатия? Многие ученые рассматривают зеркальную синестезию как многократно увеличенную версию сопереживания. У тех, кто обладает этим свойством, разделы мозга, отвечающие за эмпатию, работают интенсивнее, чем у большинства, а выражение «я чувствую твою боль» — буквальное описание происходящего с ними.
Таких сверхчувствительных, по разным данным, от 1,4% до 2,8% от всего человечества. Должны ли мы, психотерапевты, попадать в этот процент и «сползать вниз на пол», как Джоэл Салинас?
Я боялся, что после личной терапии моя чувствительность исчезнет вовсе, я стану черствым. Реальность оказалась другой. Я смог найти грань, где заканчиваются мои чувства и начинаются чувства другого. Я перестал захлебываться в собственном эмпатическом отклике, тонуть в чужой боли, утаскивая другого за собой в ее глубины.
Мое «зеркало» улавливает чувства собеседника ровно настолько, чтобы помочь ему выплыть. «Я сочувствую твоей боли». Такая формулировка мне ближе.
